У меня рак. Психологическая поддержка онкобольных. Рак не приговор

22 Мая, 2019
Психотерапия
Екатерина Кириллова

Рак — болезнь разрушительная. Помимо прямой угрозы жизни он вызывает значительные психологические проблемы у пациентов и их семей. В последние несколько десятилетий все шире внедряются и распространяются методы скрининга психологических последствий рака, включая дистресс, депрессию, беспокойство, посттравматический стресс и деморализацию. Кроме того, ряд научных ассоциаций по борьбе с раком разработали и одобрили рекомендации по профилактике и лечению психологических расстройств. В данном материале рассматриваются некоторые из наиболее важных смежных вопросов, а основное внимание уделяется последним достижениям в области психосоциальных и психофармакологических вмешательств, направленных на психологическую поддержку онкобольных.

«Эпидемия» рака

Согласно прогнозам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), число случаев заболевания раком возрастет к 2030 году в геометрической прогрессии, при этом число новых случаев в год увеличится от 14,1 миллиона в 2012 году до 21,6 миллиона в 2030 году, а число смертей от рака увеличится от 8,8 миллиона во всем мире в 2015 году до более чем 12 миллионов в 2030-м. В то же время определенные успехи в онкологии также привели к увеличению выживаемости, и число людей, переживших рак, болезнь, которая крепко связана в нашем сознании со смертью, за последние годы увеличилось более чем на 300 миллионов человек во всем мире.

Психологическая помощь онкологическим больным

Рекомендации пациенту

Вы узнали о том, что у Вас или у близкого Вам человека обнаружена онкологическая патология и поставлен диагноз, который нарушает Ваши планы, вселяет тревогу и неуверенность… Не поддавайтесь этим чувствам, ведь сейчас Вам особенно нужны все Ваши душевные силы, ясный ум и воля для борьбы с возникшей опасностью.

Правило №1. Cначала было слово

Прежде всего, подумайте о том, с кем обсудить, с кем поделиться этой проблемой. Нельзя носить эту информацию в себе. Многократно обдумывая и взвешивая тревожные факты, человек всегда невольно усугубляет свою реакцию на них, «запугивает» себя. В старину говорили: «Что высказано – то улетело». Это очень точное психологическое наблюдение. Поэтому в первую очередь Вам нужен собеседник (телефон психологической помощи – 8–800–100–0191. Звонок по России – бесплатный, консультация круглосуточно).

Правило №2. Выбор собеседника

Выбирайте его тщательно. Опасайтесь тех, кто любит поахать над чужими трудностями, да еще подлить масла в огонь, начав рассказывать Вам множество печальных примеров, которые к Вам, как Вы понимаете, совершенно не относятся! Вам нужен разумный и деятельный собеседник, которым, в первую очередь, может стать Ваш врач или психолог.

Близкие люди.

Среди близких людей Вам тоже необходимы собеседники. И здесь, прежде всего, важны не знания и даже не организаторские способности (хотя потом, возможно, Вам будет важно иметь в ближнем кругу человека мобильного, активного, готового практически помочь в решении текущих вопросов). В первую очередь, поговорите с теми, кому Вы действительно дороги, кто к Вам привязан. Почувствуйте, как они переживают за Вас, ведь наши близкие часто переживают даже по поводу обычной простуды, и Вы знаете, что их страх – это не характеристика опасности болезни, а просто выражение их любви и заботы. Вам важно понять, что Вы им нужны. Пусть это будет стимулом забыть на время о работе, домашних хлопотах и четко выполнить предписания врача.

Врач.

Тщательно расспросите своего врача, какие действия Вам нужно предпринять. Возможно, он приведет Вам реальную статистику по вашему виду заболевания – а ведь на самом деле, что бы ни говорили порой «бабушки на лавочке», онкология на сегодня имеет несколько десятков диагнозов, которые признаны во всем мире (и в России тоже) 100% излечимыми. Возможно, что и речь пока идет не о диагнозе, а только о первом подозрении, которое требует дополнительных анализов и проверки.

Правило №3. Фактор времени

В онкологии, как и в любой области медицины, время является важным фактором, и здесь важно не тянуть и не мучить себя сомнениями – разве это мне надо? – сделать все дополнительные действия быстро, четко и своевременно. Врачи часто торопят Вас не потому, что все уже плохо, а как раз потому, что именно сейчас они видят хорошие перспективы лечения. Кроме того, ученые разрабатывают стандарты диагностики и лечения исключительно для достижения положительного исхода. Онкологический диагноз не всегда означает путь к хроническому, рецидивирующему заболеванию, часто нужно просто потратить на лечение определенное время. Но это время обычно весьма существенно, речь может идти о нескольких месяцах, а отсюда …

Правило №4. Вы полноправный и активный участник процесса лечения

Вам, прежде всего, необходимо собрать силы, проанализировать свои ресурсы. Мы говорим, в первую очередь о психологических ресурсах. В книге А.И.Солженицына «Раковый корпус» главный герой, прототипом которого был сам автор, во время лечения внушает каждой раковой клеточке, что они уничтожаются, что им больше не быть. К опыту писателя, возможно, стоит прислушаться: будучи госпитализирован с самым тяжелым диагнозом, не имея возможности пройти полноценное лечение, он в том числе и силой своей убежденности настолько преодолел болезнь, что она не дала рецидивов на протяжение всей жизни – а ведь А.И.Солженицыну далеко 80 лет.

Правило №5. Учитесь властвовать собой

Психологи считают, что очень опасно принимать болезнь как составную часть себя, «впускать» ее в свою жизнь. Если учесть природу онкологического заболевания, наш организм уже совершил ошибку, приняв клетки, подлежащие умиранию, за новые и ценные элементы своей структуры, которые он активно питает и растит (именно на этом «сбое» построено распространение опухолевых клеток). Поэтому наша психика должна быть активно настроена на отторжение болезни, отторжение опухоли. Не считайте, что эта проблема вошла в вашу жизнь навсегда. Подумайте о том, что будет после этапа лечения, – поверьте, что такое время наступит, – подумайте, к чему Вы хотите прийти, чего добиться. Побеждает верующий – об этом надо помнить всегда и везде, и не только в болезни.

Правило №6. Контроль ситуации

Еще один важный ресурс – организационный. Отнеситесь по-деловому к планам своего лечения. Определите, на базе какого лечебного учреждения Вы будете его проходить, выясните, какими дополнительными возможностями и социальными льготами Вы обладаете (много справочной информации содержится непосредственно на нашем сайте). И, конечно, посоветуйтесь, кто может Вам помочь практически.

Правило №7. Действую, борюсь, живу

Может случиться, что на первых порах у Вас будет недостаточно информации о дальнейших перспективах и возможностях. Поэтому Ваши действия – дополнительные консультации и диагностика. Часто первые слова о подозрении на онкологическое заболевание может Вам сказать терапевт или врач УЗИ, а не все врачи этих специальностей в полном объеме знакомы со сложными случаями, когда замеченный ими повод для сомнений может быть похож на опухоль, но совсем ею не являться. Не бросайтесь к экстрасенсам, астрологам и народным целителям и т.п. – Вас, скорее всего, обманут.

Найдите квалифицированного врача, лучше в специализированном онкологическом учреждении, и не пожалейте времени и сил на тщательную проверку всех сомнений. Наш сайт также дает рекомендации, какие больницы и онкологические диспансеры в Вашем городе являются лучшими экспертами по этим вопросам. Узнайте от них новую информацию, продумайте все аспекты дальнейших шагов. Доверяйте врачу – онкологу, в онкологических отделениях и больницах работают квалифицированные специалисты. Эта специализация требует научного мышления, большого опыта и сострадания. Ежегодно в мире появляются новейшие технологии лечения, по которым наши врачи-онкологи проходят специальные курсы обучения, поэтому их знания сейчас – важный ресурс для Вас!. Боритесь вместе с врачами.

Жизнь. Иногда во время болезни нам кажется, что она отделила нас от привычного круга людей, забот, интересов, и тем самым сделала нас одинокими. Жизнь представляется поделенной на время «до» и «после» диагноза. Но часто такими одинокими мы делаем себя сами. Ищите тех, кто может оказать Вам помощь, и Вы увидите, что таких людей много. Сохраняйте «ясную голову», не передоверяйте свою судьбу ни смутным страхам, ни назойливым «кудесникам». Ведь это Ваша жизнь, она у Вас есть, она продолжается, и, хотя с Вами рядом целая армия врачей, целые батареи лекарств, целые легионы изобретений современной науки – полководец этой армии именно Вы.

Найти ответы

А найти все эти ресурсы возможно: для этого создан наш сайт. Задайте здесь свои вопросы, познакомьтесь с примерами успешного лечения, с цифрами положительной статистики, узнайте больше о достижениях медицины. Ваши «соседи» на этом сайте – врачи, и их активное участие в нашем проекте – доказательство того, насколько отечественным медикам небезразличны проблемы онкологии, насколько велико их желание эффективнее и успешнее лечить каждого человека, кого затронула эта болезнь.

Телефон психологической помощи 8–800–100–0191 Звонок по России – бесплатный, консультация круглосуточно.

Психологический фактор

Фактом является то, что рак — это не только группа совершенно разных заболеваний, нуждающихся в комплексном и междисциплинарном лечении, но и очень стрессовое событие со значительными психосоциальными последствиями, связанными с физическими, эмоциональными, духовными и межличностными факторами.

В последние годы ученые детально изучили психологические последствия рака, показав, что на физическом уровне лечение опухоли имеет явные последствия для образа тела с различиями между «видимым раком» (например, молочной железы) и «менее видимыми видами» (например, лейкоз). Тип лечения, включая хирургию, химиотерапию, иммунотерапию, гормональную и лучевую терапию, также имеет большое значение из-за возможных физических изменений, которые могут возникнуть (например, ампутации, стомы и выпадение волос) и симптомов (например, боль, тошнота и рвота).

Снижение работоспособности и функциональной активности, проблемы с ведением собственной повседневной деятельности, плохая концентрация внимания, ухудшение памяти или изменение сексуальности сильно сказываются на психическом состоянии пациентов. Потому психологическая поддержка онкобольных крайне важна.

Потеря уверенности, нестабильность собственного эмоционального состояния (например, страхи, беспокойство, тревожность и грусть), необходимость зависеть от других, снижение самооценки, изменение взгляда на будущее и угроза возможной смерти — вот некоторые примеры множества эмоциональных эффектов. В духовном плане весь набор личных ценностей, значение, придаваемое собственной жизни и существованию, а также изменение восприятия времени и бытия являются важными сопутствующими факторами рака. Социальное и межличностное измерение также затронуто раком и его лечением. Чувство принадлежности (быть с кем-то) и общения (иметь общность с кем-то) в семье, в микрокосме близких отношений и в макрокосме существования во внешнем мире, социальной и общественной вовлеченности также находится под влиянием болезни. Чувство одиночества и заброшенности, проблемы с возвращением на работу, маргинализация или даже стигматизация — это самые распространенные проблемы, на которые жалуются больные раком.

Уход на дому

Первое, что нужно сделать после диагностики онкологического заболевания — обеспечить близкого человека вниманием, не оставлять его наедине с проблемами. Если нет свободного времени, лучше найти достойных хоспис с подходящими условиями пребывания.

Многие ошибочно полагают, что в домашних условиях человеку с онкологическим заболеванием будет намного лучше. Уход на дому значительно отличается от профессиональной медицинской помощи. Большинство родственников не имеют специальных навыков и времени на качественный уход за онкобольными на дому.

Существует несколько правил помощи пациентам, у которых диагностирован рак:

Самое первое — обеспечение позитивного настроения, создание теплой атмосферы. Человек не должен ощущать себя бессильным, смертельно больным. Важна профессиональная психологическая помощь раковым больным и их поддержка близкими людьми.
Обязательна удобная кровать с ортопедическим матрасом и дополнительными функциями.
При необходимости выполняются гигиенические процедуры. Лежачим больным сложно ухаживать за собой, поэтому бритье, принятие душа или ванны, чистка зубов и стрижка ногтей должна проходить под контролем и выполняться с аккуратностью.
Человека регулярно переворачивают, проводят массажи, во избежание появления пролежней. Предусмотрены специальные средства для обработки проблемных зон.
Для людей с онкологическим диагнозом формируется отдельное меню, в соответствии с заболеванием. Рацион составляет лечащий врач.

Уход и питание — важная составляющая лечения и реабилитации пожилых людей, больных раком. Прежде чем принять какое-то решение, обязательна консультация со специалистом. Правильный подход всегда улучшает состояние пациента, избавляет его от многих неудобств и страданий.

Общение с лечащим врачом

Прежде чем посетить лечащего врача, подготовьте список из нескольких важных вопросов. Это поможет вам сориентироваться, узнать важные детали и составить правильную схему лечения или реабилитации. В стандартный перечень вопросов входит несколько:

Определение вида рака и его стадия развития.
Необходимость дополнительных обследований помимо основных процедур.
Важные моменты в процессе лечения или реабилитации пожилого человека.
Что из необходимого можно получить по ОМС.
Продолжительность одного курса лечения.
Побочные эффекты от приема сильнодействующих препаратов.
Допустимые способы облегчения общего состояния пациента, разрешенные обезболивающие медикаменты.

Сложности при уходе за онкобольными

Близкие могут столкнуться с непривычными для себя обязанностями, поэтому лучше заранее к ним подготовиться:

Тошнота или рвота после приема лекарств, пищи или в других случаях;
Применение специализированного медицинского оборудования;
Купание, стрижка ногтей, остальные гигиенические процедуры, требующие регулярного проведения;
Обработка пролежней, швов, смена повязок, применение специальных средств.

На дому не всегда получается обеспечить приемлемые условия из-за разных сложностей. Облегчить задачу можно с помощью определенных мер:

Всегда составляйте списки дел, которые нужно выполнить. Лучше делать это вместе с человеком, больным раком, если это позволяет его состояние. Дайте ему понять, что он по прежнему может принимать важные решения.
Предоставляйте человеку возможность выполнять какие-то мелкие бытовые задачи, найдите посильное занятие.
Обратитесь к родственникам или знакомым за помощью.
Препараты, медицинское оборудование и другие средства должны храниться в одном месте, чтобы они всегда были под рукой.
Обеспечьте пожилому человеку безопасное перемещение по квартире или комнате. Для ходьбы должно быть свободное пространство без препятствий. В ванной обычно устанавливаются поручни, стульчики для мытья, коврики против скольжения.
Если есть сомнения по поводу каких-либо мер, не стесняйтесь консультироваться с лечащим врачом.

Не каждый родственник в состоянии обеспечить правильный уход по понятным причинам. Зачастую людям не хватает времени, чтобы постоянно быть рядом с близкими. Если вы понимаете, что не справляетесь с поставленными задачами, рассмотрите вариант сотрудничества с сиделкой или проживания в хосписе для онкологических больных.

Уход в специальных учреждениях

Специализированные организации предоставляют качественный медицинский уход за онкологическими больными вне зависимости от состояния пациента. Сотрудники учреждений имеют необходимую квалификацию для оказания профессиональной паллиативной помощи.

В число основных услуг входит:

Социальная адаптация и психологическая поддержка, в том числе родственникам;
Экстренная помощь в критических ситуациях;
Купирование болевых ощущений;
Улучшение общего состояния пациента;
Гигиенические процедуры;
Организация досуга, прогулки на свежем воздухе;
Контроль за приемом лекарств;
Устранение интоксикации организма после приема медикаментов;
Диетическое питание.

Все программы составляются индивидуально. При этом учитывается общее состояние пациента, возраст, перенесенные операции и другие факторы. Допускается привлечение профильных специалистов и проведение важных медицинских манипуляций.

Во время общения с человеком, который страдает от рака, нужно учитывать психологическую нагрузку. Процедуры должны выполняться аккуратно, без негативных последствий. Благоприятная обстановка — одна из важных составляющих лечения от рака и реабилитационного периода. Если близкий проживает в хосписе, не забывайте регулярно посещать его и поддерживать.

Проблемы и риски

Также было доказано, что симптомы дистресса и психологические расстройства, вторичные по отношению к раку, имеют значительные негативные последствия как для пациента, так и для его семьи. Неадаптивное совладание и ненормальное поведение при заболеваниях связаны с временными психическими расстройствами, что отрицательно сказывалось на приверженности лечению, поведении в отношении здоровья и качестве жизни. Кроме того, людям с такими проблемами приходится дополнительно увеличивать сроки пребывания в больнице и/или время реабилитации.

Существуют данные о снижении реакции на химиотерапию у пациенток с депрессией, вызванной раком молочной железы, что указывает на возможную связь между психологическими расстройствами и более высоким риском рецидива и снижение общей выживаемости. Повышенный риск самоубийства также связан с психологическими расстройствами при раке. Потому паллиативная помощь онкобольным крайне важна.

Эмоциональные проблемы, такие как депрессия и беспокойство, могут также отражаться в семье, усиливая эмоциональные переживания среди лиц, осуществляющих уход за пациентом, и в случае смерти пациента повышают риск возникновения депрессивного настроения у родственников.

Рушится мир и меняется ход времени

Фото с сайта alsfund.ru

Ольга Плющева, ведущий психолог-супервизор горячей линии «Ясное утро»:

— Кто у нас сообщает пациенту онкологический диагноз, как это известие влияет на его способность соображать и действовать дальше?

— Диагноз у нас традиционно сообщает врач. Бывают случаи «советского наследства», когда врач не решается сообщить диагноз самому больному, и первыми его узнают родственники. Если же пациенты – это малолетние дети, пожилые люди или люди с психиатрическими нарушениями, родственники становятся основными посредниками в общении с докторами.

Бывают ужасные случаи, когда диагноз «выпаливается» в кабинете по телефону. Например, человек прошел маммографию, и медсестра вызывает его на обследование фразой: «У Вас что-то плохие анализы!»

И это – уже очень стрессовая ситуация.

Самые типичные реакции на онкологический диагноз – шок, непонимание, отрицание, ступор. Рушится мир, планы на жизнь, изменяется ход времени, может измениться ощущение пространства, теряются ориентиры, все плывет, появляется ужас. И это – нормальная реакция, просто, в зависимости от психотипа, люди проходят эти стадии по-разному.

Потом они выходят в следующую стадию – бурной эмоциональной реакции, часто – непонимания, недоверия. Бывают проявления агрессии по отношению к тем, кто находится рядом. Иногда агрессия выливается на врачей, на всю врачебную систему – это то, что часто мы получаем на нашу горячую линию.

Бывает, что люди звонят с установкой: «Все – враги». Действительно, они часто сталкиваются с врачебной системой, когда и в очереди нужно постоять, и врачи «футболят». То есть, эта стадия соединяется с объективными моментами. В итоге человек звонит нам: «Вы – тоже меня не понимаете и действуете мне во вред!». Агрессия просто переносится на того, кто в этот момент оказывается рядом.

— Онкологическому диагнозу предшествует некоторый период, когда диагноз находится под вопросом, и это – уже волнительно. Человека какого склада в этот момент стоит «подстраховать», обратить на него более пристальное внимание?

— В первую очередь, это люди необщительные, которые переживают сильные эмоции, замыкаясь в себе. Внешне они слабые и немного астеничные – психотип так и называется «психастеник». Это – люди, которые, получив первый эмоциональный шок, воспринимают его как катастрофу.

В этот момент действительно нужно, чтобы кто-то из близких был рядом с человеком и его поддержал. Не бурно контрреагировал: «Ничего страшного!», — а просто был рядом, для людей такого психотипа это важно. Часто, сообщая им диагноз, врачи сразу приглашают кого-то из близких. Человека нельзя оставлять одного.

— То есть, для человека нужно поработать громоотводом, чтобы реакция вышла вовне?

— Нет. Человек должен знать, что, когда его старый мир рушится, в нем остается кто-то стабильный, за кого он может зацепиться.

Попытки решения проблем

Несмотря на эти выводы и их значение для клинической помощи, психосоциальные проблемы при раке по-прежнему сводятся к минимуму и недооцениваются. Специалисты по лечению рака склонны путать клиническую депрессию (чувство безнадежности, беспомощности, бесполезности или самоубийства) или тревожные расстройства (избегание фобии, возбуждение, постоянное беспокойство) с нормальной грустью и озабоченностью, с ошибочным убеждением, что нормально чувствовать грусть или беспокойство из-за рака. В результате этого психологические проблемы, с которыми сталкиваются 30-40 % онкологических больных, не диагностируются лечащими врачами, поэтому эти пациенты не направляются в психиатрическую или психоонкологическую службу для специализированной оценки и терапии.

Психологические аспекты в онкологии

Психологические консультации для онкологов, сохраняется анонимность Телефон: 8-800 100-0191 (звонок по России – бесплатный, консультация круглосуточно)

Уважаемые посетители!

На сегодняшний день в нашей стране постепенно развивается система бесплатной психологической помощи. Во многих крупных городах России открываются городские и районные Центры психологической помощи населению, осуществляющие очный прием. Как еще раз подтвердил проходивший в сентябре этого года Первый Всероссийский Конгресс по проблемам оказания психиатрической помощи онкологическим пациентам, психологические проблемы возникают практически у каждого онкобольного.

Наш портал предоставляет уникальную в отечественной онкологии профессиональную услугу. Позвонив по круглосуточному бесплатному телефону психологической помощи онкологическим больным и их близким 8-800-100-0191 или прислав сообщение на , , онкологический пациент может получить консультацию у специалиста-психолога.

Успешность лечения любого заболевания напрямую связана с психологическим состоянием человека. Тем более это исключительно важно, когда речь идет о тяжелой и длительной болезни, вынуждающей проходить сложное и, подчас, труднопереносимое лечение, требующее огромных душевных и физических сил. В это непростое время человек нуждается в помощи и поддержке со стороны. Как правило, подобную помощь готовы оказать наши родные и близкие люди, но, к сожалению, сила болезни порой велика и даже их энергии может не хватать. Более того, порой родственники также нуждаются в поддержке извне. Выходом из подобной ситуации может стать обращение за психологической помощью к профессиональному психологу.

Цель нашего проекта – оказание психологической помощи онкологическим пациентам для улучшения качества жизни, снижения частоты и качества индуцированных психических расстройств.

Возможность обращения по телефону «горячей линии», обеспечивающей психологическую поддержку пациентов и их семей, снимает многие проблемы с лечащего врача. Он уже не сталкивается с паническими настроениями и психосоматическими реакциями больного, а видит у пациента сформированный активный настрой на лечение, позитивное отношение к рекомендациям врача. Телефон работает круглосуточно, бесплатно для всех регионов России, что гарантирует возможность успокоить, поддержать больных любого региона.

Мы поставили перед собой задачу обеспечить не только заочную, но и очную психологическую помощь пациентам, страдающим онкологическими заболеваниями, и в настоящее время проводим обучение несколько групп специалистов, желающих повысить свою компетентность в области онкопсихологии.

Наши специалисты могут также проконсультировать врача и оказать психологическую поддержку онкологам – специалистам, работающим с наиболее сложной категорией пациентов повышенного риска летальности. Все обращения анонимны.

Как общаться с онкобольным человеком: советы психолога

Первым шагом к удовлетворению потребностей пациента является проверка психосоциальных аспектов рака как обычной практики в клинической помощи. Стандартное применение коротких клинических инструментов может помочь в улучшении выявления дезадаптации и психосоциальной или психологической заболеваемости для направления на лечение пациентов, которые нуждаются в психологической помощи.

Фраза «у меня рак» сама по себе звучит устрашающе. Однако в литературе по психологии также указывается, что ни в коем случае нельзя пытаться самостоятельно диагностировать депрессию, тревожность или дистресс у онкологических больных. Инструменты, которые используют клинические психологи, по-видимому, более адекватны. Среди них есть довольно простые вещи, такие как шкала депрессии и тревожности и краткий перечень симптомов психических расстройств. Показано, что они полезны в качестве практической системы для мониторинга психологических состояний на протяжении всего периода заболевания. Опять же следует сказать, что эффективность скрининга некоторых из этих шкал ограничена по сравнению со стандартными психиатрическими диагностическими интервью, которые, в свою очередь, ограничены невозможностью идентифицировать другие психосоциальные аспекты рака, такие как деморализация и чрезмерное беспокойство о своем здоровье (ипохондрия).

Если же под боком нет компетентного онкопсихолога, а вы не имеете соответствующего образования, прислушайтесь к нижеизложенным советам:

Не говорите с больным о его болезни. Напротив, старайтесь обсуждать максимально сторонние вещи, не касающиеся его недуга.
Поддерживайте стабильное эмоциональное состояние. Слезы и слишком напряженный вид могут смутить больного, ведь как бы вы его ни любили, это именно его жизнь под угрозой, и он переживает куда больше вас. Не дайте этим переживаниям перерасти в депрессию или истерию.
Не отказывайте ему ни в чем.
Почаще шутите. Предварительно подпишитесь на какие-нибудь паблики или веб-страницы с мемами и анекдотами (в зависимости от предпочтений больного) и постарайтесь поддерживать его в веселом, шутливом состоянии.
Ни в коем случае не говорите о смерти! Если больной сам начинает заводить эту тему, убедите его в том, что смерть ему не грозит.
Если стадия рака не оставляет человеку никаких шансов и он об этом знает, ведите себя спокойно, почаще поднимайте религиозные темы, подводите его к мысли, что его ждет некое очень интересное приключение и вы даже немного ему завидуете, так как вам безумно интересно, что находится по ту сторону. Это может успокоить больного и даже воодушевить.
Не будьте фальшивым! Сперва поработайте над собой. Ваши эмоции должны выглядеть искренне, а не так, будто вы пытаетесь утешить больного.

Психологическая помощь онкобольным

Психология Тэги:

Анастасия Удилова:

Добрый вечер, уважаемые зрители и слушатели. В эфире передача «Медицина будущего». Сегодня мы говорим про психотерапевтическую помощь онкологическим больным. У нас сегодня в гостях Куренков Сергей Владимирович – врач-психотерапевт, психолог, оказывает психологическую помощь онкобольным и работает на базе МКНЦ имени Логинова. Как давно у нас в стране возникло такое узкое, я так понимаю, это неофициальное направление, онкопсихология, потому что я сама достаточно длительное время работала в онкологическом отделении одного из ведущих учреждений страны, но даже мысли не было ни у кого, чтобы в штате был такой специалист, как онкопсихолог. Как давно у нас в России появились такие специалисты, как Вы?

Сергей Куренков:

С самого начала это возникло на базе Первого хосписа в Питере, который создавал Андрей Владимирович – человек, который посвятил этому всю свою жизнь. Это первый главный врач Перового хосписа в России. Потом уже появились следующие хосписы. Это примерно года 90-е годы, время Российской Федерации. Тогда возникала и практика, и теория, потому что это уже существовало в мире, но существовало в таком названии, как психоонкология, у нас это приобрело название онкопсихология. И когда с этой тематикой активно начали работать, именно психотерапевтического сопровождения онкопациентов, то убедились в том, что это очень эффективно работает в поддержке пациентов, в вытягивании их из депрессивных состояний, с возможностью качественного психотерапевтического сопровождения, которое давало под итог мобилизацию всех сил, энергии человека, чтобы бороться с онкологией. Это начало развиваться с Первого хосписа, который сейчас называется имени Веры Миллионщиковой.

Анастасия Удилова:

Я работала с онкологическими больными и зачастую больше времени проводила в разговорах с родственниками. Иногда бывали даже ситуации, что пациент не всегда понимает, что происходит, тяжесть своего состояния, и под дверью стоят родственники, которые не знают, куда себя деть, и что дальше. Ваш масштаб работы и с пациентами, и с родственниками, может быть, еще и медицинский персонал, на кого Вы ориентируетесь в работе?

Сергей Куренков:

В первую очередь мы ориентируемся на пациентов, и ориентируемся мы практически с первого этапа, с момента диагностики заболевания, когда уже формируется понимание, терапевтическая тактика, схема и дальнейшая химиотерапевтическая, если необходимо, операционная, предоперационная подготовка и послеоперационная работа с пациентом. Но в данном случае есть еще и вторая категория людей, с которыми тоже активно работаем, – это родственники, потому что от их поддержки много что зависит в судьбе пациента, в его возможности мобилизоваться и эффективно принять лечение. И третья категория – это наши коллеги, с ними тоже нужно работать в этом направлении, мы их тоже готовим с точки зрения того, что медицинские работники, наши коллеги, переживают за пациента, не могут не переживать, поэтому возникает вопрос эмоционального выгорания, с которым нужно работать. Создаем условия, чтобы наши коллеги не выгорали и могли так же эффективно проводить лечение наших пациентов.

Анастасия Удилова:

С кем сложнее работать – с родственниками или с пациентом?

Сергей Куренков:

Я бы такого акцента не сделал, потому что все зависит от конкретной индивидуальной ситуации. Бывают с пациентами тяжелые ситуации, бывают с родственниками тяжелые ситуации, поэтому здесь все индивидуально.

Анастасия Удилова:

Есть ли у Вас какие-то задачи? Ведь у врачей раньше была дилемма – сообщать пациенту или не сообщать диагноз. Если сообщать, то как, потому что в институте меня лично этому не учили. У нас был предмет «онкология», но как общаться с пациентами, как донести пациенту, что у него неизлечимое или излечимое, но неизвестно сколько пациент проживет, заболевание, нас не учили. То есть у Вас стоит задача помогать врачу сообщать пациенту диагноз, что его ждет, к чему ему готовиться? Не просто вытаскивать из депрессивного состояния?

Сергей Куренков:

Мы помогаем узнать диагноз пациенту наименее травматично эмоционально, даем определенные методики и рекомендации, определенные тренинги нашим коллегам, чтобы это все донести наименее травмирующим образом. То же самое идет и в работе с родственниками, это тоже включено в программу. Более того, сейчас это уже на уровне ординатуры. Например, я читаю лекции, которые имеют определенный успех, ординаторы, врачи заинтересованы.

Анастасия Удилова:

То есть врачам по разным направлениям читаете лекции, не будущим психологам?

Сергей Куренков:

Нет, нам же нужно коллег готовить, чтобы они были максимально готовы работать с пациентами, с родственниками, а это значит, им нужно передавать психотерапевтические методики, которыми владеем мы, поэтому сообщение диагноза – это один из важных факторов того, как это донести наименее травмирующим образом.

Олег Дружбинский:

Надо прямо в лицо говорить: «У вас рак», – или надо ходить вокруг да около: «Ты сядь, выпей воды, расслабься»?

Сергей Куренков:

Начнем с того, что пациент, особенно взрослый, имеет право знать правду. Важно, чтобы он знал эту правду полностью, но есть определенные нюансы, а именно психологическое состояние пациента. Нам очень важно, чтобы он не оказался в депрессивном состоянии. Депрессивное состояние потянет за собой ухудшение иммунитета, а иммунитет ему категорически нужен для того, чтобы бороться с болезнью. Поэтому пациент должен знать об этом, и мы ему об этом сообщает. Но мы все-таки смотрим на тяжесть состояния пациента и смотрим, в какой степени ему эту информацию дать.

Олег Дружбинский:

То есть Вы отталкиваетесь от психологического состояния самого пациента. Если он оптимист, ему можно сказать: «Знаешь, у тебя ерундовая болезнь, это сейчас лечат практически везде».

Сергей Куренков:

Так нельзя. Здесь уже получается, что мы его немножко обманываем. Мы все-таки должны в пределах того, что знаем, что понимаем, рассказать, мы не должны ему давать ложную информацию. Он должен понимать, что это онкология, но наряду с этим он должен прекрасно понимать, что онкология 20 лет назад и онкология сегодняшнего дня – это две потрясающе разные вещи. Я знаю колоссальное количество примеров того, что люди действительно лечатся, они достигают большой цели в этом плане, выходят на замечательную финишную прямую под названием «длительная качественная ремиссия» – это возможно.

Анастасия Удилова:

То есть когда после лечения, после операции достаточно долго обратно не возвращается опухоль.

Олег Дружбинский:

Даже диагноз снимают. Если через 5 лет нет повторного появления, просто снимается диагноз.

Сергей Куренков:

Да, но вначале проводят длительные исследования, потому что обязательно должны подстраховаться.

Олег Дружбинский:

Обманывать не нужно – тут я с Вами согласен, но в первую очередь Вы отталкиваетесь от самого человека, от его психологического состояния. Как сказать?

Сергей Куренков:

Мы не должны тянуть с ответом, мы не должны его взвешивать в этом плане. Но мы должны его подготовить к этому известию, смягчить.

Анастасия Удилова:

Каким образом? Вы 1,5 часа работаете с пациентом, аккуратно нащупываете почву, состояние пациента?

Сергей Куренков:

Совершенно верно, потому что мы изучаем психотип человека, в каком состоянии он приобрел это заболевание, мы же должны знать анамнез, историю, как он к этому пришел. Может, перед этим у него был тяжкий депрессивный период, что не улучшает в этом плане и прогноз, и лечение, и наш контакт. Поэтому нам нужно все это изучить детально, заранее, и уже после этого входить в контакт, общаться с пациентом, насколько это возможно. Более того, огорошить мы его не должны.

Олег Дружбинский:

Насколько стресс узнавания онкологического диагноза психосоматически отрицательно влияет на пациента?

Сергей Куренков:

Безусловно, влияет негативно, потому что до сих пор некоторые это называют ужасным словом «приговор». Мне просто тяжело произносить это слово. Многие часто воспринимают именно таким образом, когда узнают свой диагноз. Но здесь мы должны включить объективную точку зрения, логику, должны донести пациенту каково реальное положение вещей. Психика человека реагирует таким образом, что она защищается, человек начинает от этого отгораживаться: «Нет, это ко меня отношения не имеет». И тогда в этом есть определенный негатив, он может уйти на неделю, на две – будет потрачено время, которое мы могли бы максимально использовать в пользу пациента. А бывают моменты, когда идет гипертрофия восприятия пациента того, что ему был поставлен такой диагноз, когда он просто в паническом состоянии. Мы этого тоже не должны допускать.

Олег Дружбинский:

В этом паническом состоянии возможен суицид?

Сергей Куренков:

К сожалению, да, сохраняется риск, поэтому мы должны вовремя объяснить пациенту положение дел, что оно не критично. Мы знаем, что с этим делать, потому что психологическому пациенту тяжело выносить ожидание, непонимание, незнание, поэтому для врача важно четко понимать, верифицировать заболевание, знать четкий диагноз, понимать терапевтическую линию и это объяснять пациенту.

Олег Дружбинский:

Проще говоря, дать пациенту максимум информации, чтобы он был занят изучением своего заболевания, чем фантазиями о том, что он сейчас распадется на кусочки, или кому завещать квартиру, или как попрощаться с родными, близкими. С точки зрения физики сейчас скажу такую банальную расхожую фразу: сошлись атомы, разошлись атомы. В общем, смерти нет, есть работа над ошибками. Но давайте все-таки про позитив.

Анастасия Удилова:

Психологическое состояние пациента влияет на его иммунную систему. Ведь это очень важно для того, чтобы пациент в послеоперационном периоде, после химиотерапии восстановился и не сдался. Сейчас очень часто употребляется слово «позитив», «позитивчик», «давайте жить в позитиве», это хорошо, не будет болезней, проблем. Вы сказали, что депрессия ухудшает результаты лечения. Как депрессия влияет на иммунитет, снижая его?

Сергей Куренков:

С точки зрения практической медицины, это видишь практически каждый день. То есть когда человек уходит в депрессивное состояние, берем реабилитационный период, послеоперационный, заходишь к коллегам, спрашиваешь: «Как клинические показатели?» – «Они идут вниз». Более того, когда у человека есть поддержка, когда у него есть надежда, когда у него есть оптимизм, понимание того, что у него есть не просто шанс, а возможность бороться и победить, тогда даже клинические показатели меняются. Это же объективно, и с этим сталкиваешься достаточно часто. Потому что когда заходишь в реабилитационное отделение, для того чтобы сопровождать психотерапевтически пациента, ты задашь вопрос коллегам: «Как клинические показатели, пошли вниз или вверх?» – от этого зависит уже твоя тактика. Работы с теми же родственниками, которые тоже в поддержке, надо настраивать и родственников на определенный лад, потому что если родственник заходит навестить пациенты, и у него, не останавливаясь, текут слезы, этого не должно быть, потому что есть определенные моменты, которые сами пациенты, пройдя этот путь, четко высказывают определенным образом, в том числе этого взгляда прощания не должно быть – это не поддержка, это, скорее, обратное, потому что здесь мы отталкиваемся от того, что они хотят, что они говорят.

Анастасия Удилова:

Любой врач имеет свою статистику, что пациент, у которого есть после операции задача выжить, чтобы посадить картошку, у него кот не кормленый – вот такие пациенты быстрее поправляются. А как это на физиологическом уровне объясняется?

Сергей Куренков:

Исследования проводились еще задолго до того, как появилась онкопсихология. Более того, это стало определенным основанием для того, чтобы эта дисциплина вообще появилась в мире, потому что не одно десятилетие назад наши коллеги заметили, что пациенты, которые поддерживаются психотерапевтически, поддерживаются родственниками, чаще всего входят в хорошую ремиссию. Они оптимистично настраиваются, эффективно реагируют на проводимую терапию в отличие от пациентов, которые этого не имеют. Были даже группы, которые сопровождались психотерапевтами, психологами, и длительные исследования дали определенные цифры: от 60 до 80% пациентов, которые сопровождались, получали длительную ремиссию. 60-80% – это колоссальный процент в медицине, поэтому тут даже добавить нечего с точки зрения цифр, насколько это важно, насколько это работает.

Олег Дружбинский:

Но сфера психосоматическая, воздействие настроения человека на действия его иммунной системы – это еще terra incognita, где нажимается кнопочка, благодаря которой куда-то бегут лейкоциты, ничего еще не понятно, как всегда.

Сергей Куренков:

На сегодняшний день одно из фундаментальных утверждений нейрофизиологов, что порядка 80% наш ум нас обманывает. Второй момент – очень большое количество известных нейрофизиологов с мировым именем предложили поработать над моделью и отказаться от старой модели объяснения того, что происходит с нашим мозгом. Это говорит о том, что определенные вещи мы уже не вмещаем в ту модель, которая есть, то есть нам нужно уже другое объяснение.

Олег Дружбинский:

Ответов нет пока.

Сергей Куренков:

Глобально объясняющих все, до деталей, к сожалению, нет. Есть определенные моменты, которые объясняются, но не все. Это будет изучаться, изучается, и сейчас в это вкладываются очень большие средства, потому что в этом есть необходимость.

Олег Дружбинский:

Вы действуете методом эмпирики, Вы попробовали, что это хорошо, если пациент позитивно настроен, значит он лучше выздоравливает. Какая-то такая история?

Сергей Куренков:

Это практика. А когда практика имеет подтверждение тысяч, десятков тысяч, миллионов людей — это уже наука.

Олег Дружбинский:

Родственники бывают разные. Мне приходилось общаться с врачами и получать информацию, некоторые родственники даже хотят смерти пациента. По разным меркантильным причинам, в общем, более-менее понятно, ждут наследство. Насколько можно контролировать отношение родственников к пациенту? Вы можете их проинструктировать и сказать: «Держитесь на позитиве», —а они будут действовать наоборот, что можно сделать в этой ситуации?

Сергей Куренков:

Родственники имеют доступ к пациенту, мы обязаны знать мнение пациента, и оно будет первым и главным для нас. Если пациент не желает общаться с родственниками, то это его право, это закон.

Анастасия Удилова:

Какие есть юридические ограничивающие моменты, мешающие Вам в практике с такого рода больными?

Сергей Куренков:

Я не сталкивался с практикой того, чтобы были негативно настроенные родственники. Во-первых, удавалось с ними всегда наладить контакт, и если какие-то моменты возникали, то родственники же прекрасно понимают, с кем они могут какие-то негативные вещи проводить. Ко мне таких вопросов никогда не возникало, позитивные – да, мы обсуждали, как лучше поддержать, что нужно говорить, что не нужно говорить, потому что мы же не только должны быть достаточно мягкими и адаптивными по отношению к пациенту. Один из запросов пациентов, чтобы это не было слишком гипертрофированно.

Олег Дружбинский:

То есть не было гипертрофированного акцента на их заболевании?

Сергей Куренков:

Жалости не должно быть. Жалость не дает никакого позитивного эффекта для пациента. Более того, большинство пациентов говорят: «Нам жалости не нужно, нам нужно реальное ощущение поддержки». И хотят, чтобы это желание было не искусственное, настоящее, от души.

Анастасия Удилова:

И даже видя родственников, их искреннюю улыбку, то есть человек пришел к родственнику с хорошим настроением, несмотря на то, что у мужа, сына, брата онкология, но у тебя хорошее настроение, потому что солнце сегодня, и, возможно, эта улыбка искреннее зарядит пациента. Не нужно стесняться своих эмоций и радоваться жизни.

Сергей Куренков:

Истинные эмоции дают поддержку пациенту. Ничего искусственного не должно быть, никакой театральной постановки, не нужно этого. Но с другой стороны, если родственник пришел, он сильно переживает, то, как правило, люди очень разумно подходят, они ждут, когда эта волна паники пройдет, чтобы не передавать пациенту.

Олег Дружбинский:

Люди сами чувствовали, что лучше сейчас не идти.

Сергей Куренков:

За последнее время родственники пациентов стали читать интернет, интересоваться, многие с пониманием к этому относятся, поэтому это облегчает работу с ними. Единственное, часто бывает так, что родственники настолько сильно переживают, что их состояние становится не менее тяжелым.

Олег Дружбинский:

И родственники могут оказаться в депрессивном состоянии.

Сергей Куренков:

Поэтому с ними тоже нужно работать, потому что когда им объясняешь, что именно ты являешься ресурсом пациента, именно ты помогаешь ему выбраться, бороться, идти к победе, это многих стимулирует.

Анастасия Удилова:

Вы работаете в тесной связке с хирургами, потому что Вы работаете на дооперационном этапе, подготавливая пациента, чтобы потом хирургам было проще работать. Вы как-то делите обязанности, например, говорите: «Иван Иванович, стадию распространенности ты не говори, это скажу я, это моя обязанность», – или хирург говорит: «Сергей, у меня завтра до этого пациента 5 операций подряд, не знаю, как сказать об этом, ты можешь сказать»?

Сергей Куренков:

За это время все наши врачи справлялись с этой задачей, они доносили диагноз.

Анастасия Удилова:

Сами или Вы помогали?

Сергей Куренков:

Сами, иногда спрашивают, как это лучше в данном случае, потому что пациент с определенным психотипом, тяжело это сделать, нужно тактически разработать, как это лучше донести. Иногда коллеги ставили вопрос таким образом, что давайте все-таки разберем ситуацию после операционной, потому что потребуется еще ряд операций. И представляете, пациент прошел одну операцию, а у него еще десяток впереди, а я так легко говорю: «Десяток». Это бывает крайне тяжело, потому что масштабные тяжеленные операции, и человеку надо просто выжить, он не вынесет одну тяжеленную операцию, поэтому делают ее частями, постепенно давая организму восстановиться. Вот тут требуются человеку невероятные эмоциональные силы, для того чтобы найти эту линию, найти оптимизм, и тогда хирурги активно начинают привлекать меня и коллег на этом поприще, потому что мы здесь можем реально вытянуть пациента эмоционально на то, чтобы он все-таки подготовился, чтобы он увидел то, к чему мы идем — это наша задача, это получается. Хирурги – народ консервативный, это и хорошо, на самом деле, поэтому они верят тебе тогда, когда ты начинаешь давать результат, ты для них психолог, психотерапевт.

Анастасия Удилова:

Хирургам сложно понять это, хирурги заточены на конкретный результат.

Сергей Куренков:

Просто они один раз попробовали: приходи, вот на тебе пациент. Результат понравился одному, другому – и это стало системой. И это хорошо, потому что в этот метод верят твои коллеги, а это очень дорогого стоит.

Анастасия Удилова:

Вы общаетесь с каждым пациентом, поступающим в стационар, или выборочно?

Сергей Куренков:

Нет, именно те, на кого считают обратить внимание коллеги в первую очередь, потому что у нас большой объем пациентов, которые проходят, большое количество операций проходит ежедневно.

Олег Дружбинский:

Это выборочные пациенты, которым надо точно помочь.

Сергей Куренков:

Не дай Бог, те, у которых есть признаки суицидальной направленности. Может быть, они не выражены, но депрессивное состояние может к этому способствовать, подталкивать, поэтому коллеги настроены на то, чтобы вовремя эту проблему решить.

Олег Дружбинский:

Вы упомянули консерватизм врачей, но медицина 50 лет назад оставляла пациентов в счастливом неведении.

Анастасия Удилова:

Это было буквально 10 лет назад. И выписки давали без диагноза.

Олег Дружбинский:

И, может быть, в этом счастливом неведении пациенту было лучше?

Сергей Куренков:

Представьте себе, мы говорим: «Все будет классно, мы тебе это практически обещаем», – мы вытягиваем пациента до ремиссии. Через какой-то срок у него идет продолжение этой истории, и в таком случае что происходит? Как правило, пациент утрачивает веру во врача. Когда мы настраиваем пациента на ту или иную терапию, на хирургическую помощь, мы еще и настраиваем на то, чтобы он поверил той бригаде хирургов, которые будут проводить эту тяжелую работу, потому что мы забываем все время о том, что врачи тоже хотят, чтобы в них верили. Мы забываем об этой стороне вопроса, они нуждаются в этом.

Анастасия Удилова:

Вы начинали свою практику в хосписе. В хосписе, как известно, лежат уже пациенты терминальной стадии, то есть 4 стадии, которым нечем помочь, то есть они там умирают. В чем задача психолога работать с такого рода пациентами, ведь у них уже в связи с раковой интоксикацией, в связи с тем, что они измождены болезнью, ухудшается критика ко всему происходящему. Какая задача у Вас была тогда?

Сергей Куренков:

Задача очень глобальная. Дело в том, что это задача не только пациентов, которые находятся в этом состоянии, это у любого человека такая задача. Задача изменить свои приоритеты в жизни, наконец-то понять, что есть много мелких, когда-то неважных вещей, которые являются самыми главными и центральными в этой жизни. Потому что часто люди бегают за глобальными целями, и на каком-то этапе вдруг понимают, что это все лжезадачи, это то, чего не стоило делать. На это было потрачено колоссальное количество времени, сил и энергии, и на каком-то этапе вдруг человек понимает, что эти мелочи: семейные ценности, взаимоотношения с людьми, твое любование природой – это гораздо важнее, чем все, что было до этого.

Поэтому эта задача все-таки глобальная, и когда пациент оказывается в таком положении, для него очень важно это переоценить, и многие переоценивают. Они начинают ценить, и вместе с ними ты, месяц, неделя, день, час, то есть ты понимаешь, что время – это не песок, это невероятно ценная вещь, которая может очень быстро уйти. И ты сам тоже переоцениваешь это, ты начинаешь к этому относиться, и начинаешь ценить совершенно по-другому время пациентов, которые находятся в тяжелом состоянии. Поэтому возможность круглосуточного посещения родственниками, особое отношение медперсонала, потому что сколько у человека времени – неизвестно.

Но здесь тоже есть определенный момент, который вызывает оптимизм, несмотря на такую тяжелую тему. Я наблюдал пациентов, которые находились в определенном состоянии, не сказать, что критичном, не терминальном, то есть с чем можно прожить достаточно длительное время – с локализаций, с достаточно агрессивной формой самого заболевания, но люди приходят, а их нет. Вопрос: почему? Это обращение к нашему сознанию.

Анастасия Удилова:

Это его выбор. Человек сам принимает решение уходить или еще посмотреть в окно.

Сергей Куренков:

И организм реагирует на это невероятно быстро, этому примеры не только в онкологии, это в обычной жизни. Пример, который часто бывает у пожилых людей, когда на диване начинают сидеть, смотреть телевизор, до кухни и обратно, и подают сигнал нашему организму. Организм – невероятно умная штука, который имеет свой интеллект. Человек говорит: «Слушай, ты мне не нужен», – и он начинает включаться на эту программу. А когда человек просыпается утром, зарядка, активные действия, он говорит на обратном языке – ты мне нужен, мне нужно дальше жить, мне нужно достигать каких-то целей, мне нужно что-то делать.

Олег Дружбинский:

Но можно поставить какую-нибудь цель перед таким больным в терминальной стадии, чтобы ему было ради чего держаться, или лучше ему не держаться?

Сергей Куренков:

Цена времени уже другая, оно бесценно, а это значит, что нахождение с близким человеком – это самая важная и большая цель, и сколько он проведет с близким человеком – это бесценно.

Анастасия Удилова:

Если были какие-то недомолвки, обиды, чтобы перед уходом человека это все убрать и понять, что ценно немножко другое.

Сергей Куренков:

Отпустить те проблемы, которые между ними существовали, элементы недопонимания.

Олег Дружбинский:

Когда Вы сейчас говорили об этой безнадежной стадии, я вспомнил один исторический литературный пример про писателя Берджеса, автора книжки «Заводной апельсин». Он начал писать этот роман, потому что ему поставили онкологический диагноз, рак мозга, он его решил написать для того, чтобы его семье остались какие-то средства для существования. Настолько был увлечен целью, что он должен своей семье оставить какие-то средства, он его написал и довольно долго еще после этого прожил – это любопытный факт, то есть человек благодаря цели может удержаться и намного дольше прожить, чем если бы сдался.

Сергей Куренков:

Другой пример, когда пациент в крайне тяжелом состоянии, когда не было объяснения, почему он жив, когда шел масштабный распад, то есть все достаточно тяжело видеть, воспринимать, обонять, представляете, насколько было осознанное желание жить, насколько он цеплялся, насколько был включен волевой рычаг. Поэтому я очень верю в сознание человека, как говорит мой учитель: наше сознание может нас в доли секунд уничтожить, но одновременно может поднять до высочайших вершин, если вы этого захотите.

Анастасия Удилова:

Я вспомнила слова моего учителя, это академик Александр Федорович Черноусов, я была в ординатуре у него, и он нам говорил: «Год жизни на рынке не купишь». Когда его спрашивали: «Зачем Вы делаете такие обширные операции, человек, может быть, долго не проживет?» – «Долго-то может быть и нет, а годик да, а год жизни на рынке ты не купишь», – поэтому я прекрасно понимаю, о чем Вы говорите сейчас.

Сергей Куренков:

Я ничего не хочу сказать в этом отношении, но это надо прожить, чтобы осознать.

Анастасия Удилова:

Я бы хотела затронуть такую серьезную тему, как профвыгорание медиков. Я из числа тех людей, которых постигло в свое время профвыгорание. Я работала с онкологическими больными, мне было это очень тяжело, потому что я очень позитивный человек, и мне было очень тяжело, когда уходят люди, в которых я вкладывала себя, свою душу. Это были молодые, красивые люди, которые все равно уходили. С какими сложностями Вы сталкиваетесь, работая с медицинским персоналом, со средним звеном, с врачами?

Сергей Куренков:

С теми же самыми, как и с другим остальными пациентами.

Анастасия Удилова:

То есть врач – тоже человек.

Сергей Куренков:

Естественно, тоже человек. Кто-то в это верит, кто-то в это не верит. Работая в МКНЦ имени Логинова, там же у нас и пациентами бывают себе подобные, наши коллеги, причем психологически они это переносят гораздо тяжелее. Представьте себе, всю жизнь быть богом, и вдруг оказаться в роли пациента, причем тяжелого пациента – это трагично, эмоционально переживается тяжелее.

Олег Дружбинский:

Ваш замечательный рассказ и примеры еще раз натолкнули на мысль о том, что сознание человека играет огромнейшую роль, и, может быть, человек это и есть сознание. Мы все время говорим о сознании человека, что бы мы не делали, потому что наша физическая оболочка – это хорошо, но она без нашего создания ничто. О сознании человека говорят мало, но самое главное, насколько оно влияет на самого человека, и как через это сознание можно изменить физически тело.

Сергей Куренков:

Более чем можно. Раньше нас учили всегда такой приблизительно модели: первична материя, вторично сознание. Но сейчас мне понравилась другая фраза: сознание материально.

Анастасия Удилова:

Если исходить из психосоматики, то это вполне себе оправдано.

Сергей Куренков:

Мы здесь видим полное примирение непримиримых когда-то идеалистов-материалистов, и в то же время это суть этой проблемы. Я работаю сейчас в этой системе, и это дает мне гораздо больше позитивных ощущений и впечатлений, чем то, когда я работал в хосписной системе, потому что там ты борешься за часы человеческой жизни, достойной жизни, здесь ты борешься за жизнь, тем более тогда, когда такая классная команда, когда все подчинено одной единой задаче. Когда видишь, что коллеги не спешат ровно по часам бежать домой, они сидят и до восьми, и до девяти, и до десяти. И когда идешь из корпуса в корпус, иногда встречаешься с директором, который просто один идет в корпус посмотреть, как идет работа в отделении.

Первое время, когда пришел туда, я несколько удивлялся: член-корреспондент, известный профессор на весь мир, просто вышел, пошел, без всякой свиты. Сталкиваемся, и он каждый раз спрашивает: «Ну как?» Отлично. Молодец. Поэтому есть оптимизм. Более того, разные были мысли, но сейчас видишь большое количество молодых специалистов, которых не надо было заставлять учиться, которые хотели учиться, которые хотели закончить, которые знали, что хотят делать в своей профессии. И ты понимаешь, что у нас есть хорошее будущее, потому что это хороший, большой элемент колоссального оптимизма.

Олег Дружбинский:

Я хотел Вас поблагодарить за то, что Вы образовываете врачей. Это очень важно, что молодые врачи уже обладают базовыми основами психологической помощи. Понятно, что бывают стихийные психологи, и они хорошие врачи, в истории они остались, но ведь мы работаем по площадям, нам нужны все врачи хорошие, чтобы они были достаточно психологически подготовлены.

Сергей Куренков:

Верно, потому что когда мы выбирали эту профессию, нас туда никто не заставлял идти. Поэтому это наш выбор, который для большинства навсегда. Если мы что-то делаем, то делаем в первую очередь не для себя, делаем это для пациента, а пациентом может быть каждый из нас.

Олег Дружбинский:

Внутренний оптимизм и помощь близким – самое важное с психологической точки зрения. В любой момент нам надо кого-то поддержать и ждать такой же поддержки от других. Спасибо Вам большое, Сергей, что Вы с нами сегодня были.

Работа психолога с онкобольными

Знания о лечении психологических проблем являются обязательными для врачей, занимающихся лечением рака, с учетом количества исследований, которые показали эффективность и действенность психосоциальных вмешательств. Консультирование, обучение, психологическая поддержка и другие виды помощи, а также более специфические формы психотерапии (групповая, индивидуальная и семейная) и терапевтической ориентации (когнитивно-поведенческая, поддерживающе-экспрессивная, экзистенциальная и психодинамическая) были разработаны для больных раком, чтобы более эффективно лечить все болезненные состояния. Выбор конкретной помощи со стороны психолога связан с несколькими переменными, включая клиническое психологическое состояние, тип и фазу заболевания, а также контекст и доступность психоонкологических услуг с подготовленными специалистами, которые должны быть частью междисциплинарных групп в любой нормальной клинике. В хосписах для онкобольных также работают целые штаты психологов.

В каких случаях стоит обратиться за помощью психолога?

По-хорошему, консультация психолога не повредит никому: ни онкологическому пациенту, ни его волнующимся близким, переживающим практически те же негативные эмоции и прячущими свои горестные чувства от больного.

Считается, что сильной личности нет необходимости в душеспасительных беседах, но вы уверены, что относитесь к сильным, может быть, вы ошибаетесь? Если вы сильный человек, то специалист подтвердит ваш личностный тип, что только добавит вам уверенности в себе и пойдёт на пользу в трудный период.

Не уверенные в себе онкологические больные обязательно должны получить свою порцию моральной поддержки, разрешить душевные сомнения и выработать новые жизненные цели.

Конечно, об особенностях клинических событий при прохождении хирургического вмешательства или химиотерапии нужно узнавать у онколога, никто другой не знает тонкостей медицинских процедур и, тем более, возможных осложнений. Но не каждый онколог способен снять и даже распознать тревожность пациента перед важным лечебным этапам, с беспокойством и неуверенностью в завтрашнем дне идут на психологическую консультацию.

Родственников больного должен насторожить пропуск им обследования без объективной причины, и скорее, обусловленный страхом неприятных находок. Намеренное неисполнение врачебных рекомендаций — показательный симптом отрицания своего заболевания. Блуждание по ночам, несвойственный ранее аппетит или, наоборот, отказ от еды — симптомы тревожности. Со всем этим сладить без помощи специалиста, вероятно, когда-нибудь удастся, но лучше раньше войти в душевный баланс и помочь своему выздоровлению.

После завершения лечения рака нередко человек не может найти своего места в жизни, ему неизвестно как примут возвращение к труду его коллеги и начальники, при оформлении инвалидности или пенсии трудно не впасть в отчаяние от обрушившегося одиночества и избытка свободного времени. Принять свою новую жизнь и сделать её полноценной и радостной поможет профессиональны онкопсихолог.

Нам очень важно провести вам оптимальное и самое современное лечение, но мы хорошо знаем, что отчаяние не помощник в борьбе с раком, поэтому всегда готовы предложить нашим пациентам квалифицированную психологическую поддержку и наше искреннее внимание.

Запись на консультацию круглосуточно

+7+7+78

Психофармакология: нужен ли прием препаратов?

Учеными было доказано, что психофармакологическое вмешательство эффективно при некоторых расстройствах, где применение некоторых лекарственных средств, действующих на серотонинергическую и норадренергическую систему (например, селективные ингибиторы обратного захвата серотонина), помогает лечить депрессию и тревогу, а также другие связанные с раком симптомы, такие как частые смены настроения и подавленность. В связи с этим важно, чтобы клиницисты, обычно психиатры, а также онкологи и врачи первичной медицинской помощи проходили надлежащую подготовку по использованию препаратов и их взаимодействию с другими методами лечения онкологии. Специалисты-онкопсихологи делают все для того, чтобы фраза «у меня рак» больше не пугала больных пациентов и они учились жить с этим диагнозом.

Практические подходы в области психотерапевтического консультирования на разных этапах онкологического заболевания начали формироваться с середины прошлого века. Основными направлениями работы психосоциальных служб в Англии, Германии, Японии, Польше стали духовные и экзистенциальные потребности пациентов на разных этапах – от профилактики онкологических заболеваний до смерти.

Эффективность психотерапевтического консультирования онкологических пациентов, доказанная в мировой практике, получает подтверждение в практической работе российских психологов, работающих с онкологическими случаями. Не менее важным считается психологическое сопровождение родственников и близких пациентов, а также врачей и персонала учреждений, предоставляющих медицинскую помощь онкологическим больным.

Можно выделить три направления работы окнопсихолога: пациент, семья пациента и медицинские работники.

К сожалению, ставка психолога для медицинского учреждения в нашей стране пока что воспринимается, как никчемная роскошь. Так сложилось исторически. К тому же, врачи, медицинские сестры и младший медицинский персонал зачастую отвергают значимость работы психолога. Встроиться в медицинский коллектив, завоевать доверие, донести суть и возможности работы психолога в рамках учреждения – первый этап профессиональной деятельности медицинского психолога, работающего в клинике. Второй этап — коррекция и профилактика профессионального выгорания и вторичной травматизации сотрудников.

Психологическое сопровождение в онкологии имеет свои особенности и носит эклектичный характер, включающий элементы экзистенциальной, когнитивной и поддерживающе-экспрессивной терапии. Психодинамическая и когнитивно-поведенческая модели эффективны в работе с медицинским персоналом. Элементы межличностной психотерапии могут использоваться в групповой работе с родственниками больных.

Формы работы онкопсихолога основываются на общепринятых методах коррекции и зависят от физического состояния больного.

Целью консультирования в онкопсихологии является адаптация к изменениям в жизни пациента, связанным с тяжелым заболеванием, то есть воссоздание картины жизни, поиск ресурсов и контроль над психической травмой.

Обычно разделяют такие этапы заболевания, как профилактика, постановка диагноза, лечение, восстановление, ремиссия, рецидив, паллиативная и терминальная стадии. Особенности работы существуют на каждом этапе заболевания пациента. Каждый этап заслуживает особого рассмотрения в отдельной статье.

Общим для консультирования онкологических пациентов является факт осознания близости собственной смерти. Переживание такого осознания зависит от особенностей личности пациента и стадии адаптации к заболеванию, на которой он находится. Одни замещают, другие вытесняют, третьи сопротивляются. Четвертые принимают. В любом случае, работа онкопсихолога связана с такой непременной составляющей цикла жизни, как смерть. Умение сохранять эффективность работы в среде, насыщенной переживанием страха смерти, боли и потери близких требует особых навыков и специальной подготовки психологов.

В ходе подготовки к работе онкопсихолога необходимо проработать собственное отношение к смерти, подкрепить гуманистическое отношение к больным, выработать устойчивые навыки неагрессивного и необвинительного поведения в конфликтной ситуации, интроспекции, эффективной утилизации собственных негативных переживаний. В рамках этой специализации особенно важно понимать, что профилактика эмоционального выгорания позволяет продлить собственную профессиональную жизнь. Кроме интроспекции онкопсихолог просто обязан обеспечить себя поддержкой профессионального сообщества, запрашивать супервизию, посещать Балинтовские группы.

Одной из особенностей в работе онкопсихолога являются подлинные отношения искренности и доверия между консультантом и пациентом, так как физические и нравственные страдания обычно резко снижают уровень невротизации личности. Общение с человеком, по-настоящему принимающим неизбежность собственного ухода из жизни, то есть зрелой личностью – самое ценное в работе для личности самого психолога. Это не часто встречается, но в онкологии чаще, чем где либо еще.

Работу онкопсихолога можно описать как поиск ресурсов. Поиск психологических ресурсов пациента, родственников пациента, персонала и врачей, самого психолога. Наиболее востребованные задачи нашей работы — утилизация негативных переживаний, связанных с ситуацией рака (расчистить внутренне пространство), а также распознавание и использование ресурсов пациента (заполнить внутреннее пространство) для поддержания качества жизни, сколько бы этой жизни ни осталось.

Девиз онкопсихолога можно было бы сформулировать так «Важно не как долго, а как именно».

М.В. Вагайцева — ГКУЗ «Хоспис №1», АНО «ЦСПП «Второе дыхание», кафедра психологии кризисных и экстремальных ситуаций факультета психологии СПбГУ, ведущая семинар-практикум «Онкопсихолог: мотивация и особенности работы».

Помогать не только больным, но и семьям

Рак и его лечение оказывают огромное психологическое и психосоциальное воздействие как на пациентов, так и на их семьи, и сопровождаются рядом драматических изменений, затрагивающих физические, эмоциональные, духовные, межличностные и социальные аспекты больного. Признание того факта, что высокий процент больных раком страдают от эмоциональных симптомов (например, беспокойство о здоровье, раздражительное настроение и деморализация) или психопатологических состояний (например, тяжелая депрессия и посттравматическое стрессовое расстройство), чрезвычайно важно для специалистов по лечению рака для обеспечения комплексной и всесторонней помощи. Фактически в настоящее время имеются научные доказательства преимуществ оказания психосоциальной помощи больным и их семьям в качестве части стандартной процедуры лечения. Это делается для уменьшения дистресса и психосоциальной заболеваемости, связанной с раком, и для улучшения качества жизни во время и после лечения и в конечном итоге увеличения выживаемости. Находящийся не в стационаре, а дома онкобольной также нуждается в регулярном посещении психолога.

Что делать, если вы недавно узнали, что больны раком?

Если вы уже начали лечение, то можете не волноваться — вы преодолели все пять стадий стресса и приняли своё новое состояние.

Если вы лечитесь и начали строить планы на будущую жизнь, пусть не на год, но на месяцы — вы сильная личность, скорее всего, время для психологической помощи ещё не пришло.

Если вы не уверены в правильности противоопухолевой терапии— поговорите с лечащим онкологом, но заблаговременно подготовьте ему список важных для вас вопросов. Часто шок не позволяет вникнуть в суть информации — слова пролетают мимо, как только вы осознаете, что пропустили что-то важное, надо вернуться к разговору, вам требуется чуть больше времени для понимания и подробная беседа с онкологом поможет снять внутреннее напряжение. Не исключено, что для обретения уверенности вам нужно получить «второе мнение», запишитесь на консультацию и не забудьте взять список вопросов.

Если и после беседы с онкологом у вас «душа не на месте», записывайтесь на консультацию к психологу, а мы вам поможем получить её как можно быстро.

Запись на консультацию круглосуточно

+7+7+78

Если вас тревожит отсутствие гарантий результата лечения, ваша воля парализована страхом ожидания химиотерапии или операции — медицинский психолог поможет понять, что в этой жизни нет ничего вечного, уверенность в завтрашнем дне зиждется не на следовании предсказаниям «линии жизни», а на ощущении неповторимости каждого мгновения жизни и проведении адекватного объема терапии.

Если вас беспокоит не только результат терапии, но и как вы будете выглядеть после лечения и как к изменениям вашей внешности отнесутся окружающие, стоит ли говорить о заболевании посторонним и как ваша болезнь повлияет на карьеру, если перед каждым анализом вы впадаете в ужас — вам медицинский психолог просто необходим. Не бойтесь консультации специалиста, дело которого — помочь вашей душе обрести спокойствие и уверенность.

Польза для общества

Значительные успехи в исследованиях в области психоонкологии способствовали разработке, внедрению и распространению психосоциальных руководств и основанных на фактических данных методов лечения ряда психических расстройств при раке, таких как депрессия и тревожность.

Также психологи заранее обучены помощи онкобольным детям, ведь им она особенно требуется. Скоро подобные практики будут внедрены абсолютно во всех больницах России.

Надежда есть

Рак не приговор! Было время, когда этот диагноз автоматически означал смертный исход, и врачи часто говорили пациентам, что у них осталось мало времени на жизнь. Есть также заезженный стереотип о докторе, который говорит пациенту: «У меня есть плохие новости для вас, вам осталось жить неделя». Все прекрасно знают, сколько живут онкобольные, и этот срок уже даже в наши дни значительно превосходит одну неделю. Пятилетняя выживаемость пациентов с первой-второй стадией рака составляет 60-80 %, третьей — 50 %, четвертой — 5-10 %. Длительность жизни онкобольных определяется двумя основными факторами. Это локализация злокачественного новообразования и стадия ее роста.

Рак молочной железы — наиболее частая форма рака среди женщин, но успехи медицины дали возможность не воспринимать этот диагноз, как приговор. Выживаемость при злокачественной опухоли молочной железы высокая: каждая вторая больная после получения полноценного и правильного лечения на ранних стадиях заболевания живет еще 5 лет, каждая третья женщина – 10 лет. У таких женщин фраза «как я узнала, что у меня рак» обычно сопровождает истории со счастливым концом.

Онколитические вирусы

Очень скоро фраза «у меня рак» не будет резать слух, и вот почему. Недавнее исследование, опубликованное в Clinical Cancer Research, проведенное в Университете Кардиффа в Уэльсе, перепрограммировало вирусы для уничтожения рака яичников. До настоящего времени пятилетняя выживаемость при раке яичников составляет всего 15 %, если, конечно, болезнь не была обнаружена очень рано, а потому доступные методы лечения имеют ограниченную эффективность.

Исследователи взяли весьма распространенный, хорошо изученный вирус, известный как респираторный аденовирус, и изменили его так, чтобы он мог проникать только в определенный рецептор, уникальный для метастаз, но не присутствующий в нормальных клетках. Как только вирус проникает в раковую клетку, он размножается и разрушает клеточный механизм, таким образом убивая рак. Этот метод продемонстрировал большую эффективность в экспериментах на мышах, и в настоящее время исследователи работают над модификацией вируса для лечения опухолей молочной и поджелудочной железы, легких и других органов. Существует также предположение, что специфические противораковые антитела и другие химиотерапевтические агенты человека могут быть помечены вирусом, который затем попадет только в метастазы. По-видимому, скоро можно будет с большей уверенностью утверждать, что рак не приговор. Ожидается, что испытания на людях начнутся в течение ближайших пяти лет. Потому если вам однажды придется сказать своим близким страшную фразу «у меня рак», вполне возможно, что к этому времени вы будете иметь все основания произнести ее с веселой, ненавязчивой интонацией. Ибо к тому моменту все формы этого недуга уже будут излечимы.