Рак предстательной железы (РПЖ) — одно из самых распространенных злокачественных новообразований у мужчин старше 50 лет. В большинстве стран Европы и Северной Америки РПЖ занимает 2-е, а в США — 1-е место в структуре онкологических заболеваний среди мужчин. Темп прироста заболеваемости РПЖ один из самых высоких среди всех злокачественных новообразований [1]. Значительная распространенность РПЖ наблюдается и в Украине. Патология занимает 4-е место среди всех онкозаболеваний у мужчин и 3-е в структуре смертности населения Украины старше 60 лет [2].
Значительное увеличение заболеваемости отмечено за последние два десятилетия. В значительной степени это связано с улучшением ранней диагностики заболевания, в первую очередь благодаря широкому внедрению в практику определения сывороточного простатического специфического антигена (ПСА) и трансректальной мультифокальной биопсии. В Украине в 2002 г. I—II стадия заболевания составила 39,9% среди впервые выявленных случаев РПЖ, а уже в 2012 г. — 43,9% [2].
Одним из наиболее эффективных методов лечения больных локализованным и местно-распространенным РПЖ является радикальная простатэктомия (РПЭ). По данным мировой литературы, в 29—59% случаев локализованного РПЖ при патоморфологическом исследовании операционного материала наблюдается экстрапростатическое распространение, поэтому данная категория больных не всегда может быть вылечена с помощью только хирургического лечения [3].
Трудности точного установления стадии РПЖ в первую очередь связаны с недостаточной чувствительностью стандартных методов доoперационного обследования, что приводит к недооценке распространенности заболевания почти в половине случаев [4]. С другой стороны, у 15—40% больных локализованным РПЖ причины прогрессирования заболевания неизвестны [5]. В целом рецидив заболевания после РПЭ встречается в 27—53% случаев [6—8].
Принимая во внимание, что результаты РПЭ до сих пор нельзя считать идеальными, определенная категория больных нуждается в адъювантной гормональной и лучевой терапии, раннее проведение которых позволяет значительно улучшить результаты лечения [9, 10]. Поэтому остается актуальным выявление групп больных с высоким риском развития рецидива после радикального лечения для мультимодальной терапии, критерии идентификации которых не выработаны до настоящего времени.
Перспективным направлением в прогнозировании течения РПЖ является изучение сывороточных и тканевых молекулярно-биологических маркеров, что позволяет получить объективную информацию о состоянии процессов пролиферации, апоптоза, неоангиогенеза. Молекулярно-биологические маркеры отражают состояние стромально-эпителиальных взаимоотношений в опухоли, механизм развития гормонорезистентности и андрогеннезависимого пути прогрессирования заболевания. Это позволяет использовать молекулярно-биологические маркеры при выборе рационального метода лечения.
Наиболее важным маркером в диагностике и прогнозировании течения РПЖ является ПСА. В случае развития неопластического процесса в ткани предстательной железы происходит увеличение уровня ПСА в сыворотке крови за счет проникновения его через разрушенную опухолью базальную мембрану во внеклеточное пространство и сосудистую сеть. Это приводит к тому, что уровень ПСА в сыворотке коррелирует с частотой выявления РПЖ [11], а при установленном диагнозе рака — отражает распространенность опухолевого процесса и ответ на лечение.
В отличие от сывороточных маркеров, которые являются важным инструментом диагностики, мониторинга эффективности лечения и раннего выявления рецидивов заболевания, клеточные маркеры определяются в опухолевой ткани. Большинство из них характеризуют определенные биологические особенности опухоли, специфику ее «поведения» и регуляции, например гормональную чувствительность или склонность к инвазии и метастазированию. Для некоторых молекулярных маркеров конкретная биологическая функция пока не установлена. Их основная роль заключается в том, что, характеризуя биологические особенности опухоли, они могут помочь в прогнозировании течения заболевания и в индивидуализации подхода к лечению [12].
При анализе мировой литературы по проблематике изучения новых иммуногистохимических маркеров прогноза течения РПЖ были отобраны маркеры Ki-67, p27 и ERG как перспективные в исследовании прогнозирования течения данного заболевания после радикального хирургического лечения [15, 17, 18, 21, 23, 26].
Наиболее известным среди тканевых маркеров является Ki-67. Он используется в качестве универсального маркера пролиферации при оценке роста злокачественных опухолей, в том числе РПЖ [11]. Экспрессия Ki-67 является независимым показателем прогноза рецидива и выживаемости у больных РПЖ [11, 13]. Существует прямая корреляционная зависимость между количеством опухолевых клеток, экспрессирующих Ki-67, и стадией РПЖ, степенью дифференцировки опухоли по Глисону, размером опухоли, наличием простатической интраэпителиальной неоплазии (PIN) и уровнем общего ПСА [11, 14—16].
Маркер p27 принадлежит к белкам семейства Kip (Kip1), является опухолевым cупрессором и ингибирует все типы циклинзависимой киназы, препятствуя вступлению клетки в очередную фазу цикла деления. Мутации генов, кодирующих р27, встречаются у больных раком довольно часто и связаны с неблагоприятным прогнозом заболевания. Снижение экспрессии p27 является неблагоприятным прогностическим признаком и коррелирует с продолжительностью безрецидивного течения, выживаемостью, степенью локальной инвазии, поражением регионарных лимфатических узлов [15, 17, 18].
Одним из перспективных маркеров из семейства генов ETS
(специфические эритробласттрансформирующие), используемый в прогнозировании злокачественных новообразований, является ERG (ETS-related gene). Маркер отвечает за регуляцию эмбрионального развития, клеточную пролиферацию, дифференцировку, ангиогенез, воспаление и апоптоз [19—21]. Перспективным подходом к определению степени злокачественности считается изучение специфической генетической мутации при РПЖ — продукта слияния генов
TMPRSS2:ERG
[22]. Выявление данного маркера коррелирует с более агрессивной формой рака, высокой степенью прогрессии опухоли и высокими показателями смертности [23, 24]. Слияние
TMPRSS2:ERG
было выявлено в 49,2% случаев из 118 изученных первичных опухолей и в 41,2% при образовании гормононезависимых метастазов в лимфатических узлах [25]. Также
TMPRSS2:ERG
можно определять в моче, специфичность выявления при этом составляет более 90%, и в 94% случаев позволяет добиться положительных результатов при выявлении РПЖ [26].
Цель исследования — изучить клиническое значение новых молекулярных маркеров ERG, p27, Ki-67 в прогнозировании течения локализованного рака предстательной железы.
Материал и методы
На базе ГУ «Институт урологии АМН Украины» и онкоурологического отделения Херсонского областного онкологического диспансера проведено ретроспективное исследование иммуногистохимических маркеров ERG, p27 и Ki-67. Из 208 больных, которым с 2002 по 2011 г. была выполнена РПЭ, отобрали 44 больных локализованным РПЖ (Т2N0M0), не получавших неоадъювантной гормональной терапии.
Всем больным проведены общеклинические лабораторные исследования, биопсия предстательной железы с морфологической верификацией, определение уровня ПСА, выполнено УЗИ, МРТ или КТ органов малого таза, дополнительные обследования по показаниям. После оперативного вмешательства проводили патоморфологическое исследование удаленного препарата с определением степени дифференцировки опухоли по Глисону.
Каждые 3 мес после операции осуществляли контроль уровня сывороточного ПСА. Наличие биохимического рецидива определялось как повышение уровня общего ПСА до 0,2 нг/мл и выше. В исследуемую группу включили 16 больных с биохимически подтвержденным рецидивом РПЖ, которым назначали адъювантную гормональную и/или лучевую терапию. В группу контроля вошли 28 больных без признаков рецидива заболевания. По возрасту, стадии заболевания (pTNM), уровню ПСА, степени дифференцировки опухоли по Глисону группы были сопоставимы (табл. 1).
Таблица 1. Исходные данные пациентов по возрасту, уровню дооперационного ПСА и степени дифференцировки опухоли по Глисону
Период наблюдения за больными составил 42,7±4,0 (24—60) мес. В среднем рецидив заболевания возникал через 8,3±2,4 (3—24) мес. Прогностически неблагоприятными считали уровень ПСА выше 15 нг/мл, степень дифференцировки опухоли по Глисону выше 7 баллов, положительную экспрессию ЕRG, отсутствие или низкую экспрессию p27 и высокие титры Ki-67.
У всех больных проводили иммуногистохимическое исследование операционного материала для определения уровня экспрессии маркеров ЕRG, p27 и Ki-67. Срезы помещали на адгезивные стекла Super Frost Plus (, Германия). Восстановление антигенности выполняли в аппарате DAKOPT Module в буфере TRSHighpH («DAKO», Дания), при температуре 97 °C в течение 20 мин. После этого на автостейнере DAKO Autostainer Plus выполняли окраску. Использовали первичные антитела: к белку ERG — моноклональные кроличьи клона EP111 (Дания), к белкам p27Kip1 — моноклональные мышиные клона DCS-72.F6 (США), к белкам Ki-67 — моноклональные мышиные клона MIB-1 . В качестве дефект-системы использовали систему DAKO FLEX+ (Дания). Окрашенные срезы заключали в покровную среду (Италия).
Исследование препаратов выполняли с помощью микроскопа Olympus CX31, фотографирование — с помощью цифровой камеры Olympus DP-50. Универсальной оценки иммунного окрашивания для ERG и p27 не существует и в исследовании применяли качественную оценку реакции. Морфометрический подсчет индекса позитивности на Ki-67 проводили на микрофотографиях опухоли с помощью программы Olympus DP Soft и определяли в зависимости от количества опухолевых клеток, продуцирующих данный маркер.
Статистический анализ проводили с использованием программы SPSS версии 13.0 для Windows («SPSS Inc.», Chicago, IL, США). Различия считались достоверными при р
<0,05.
- Архив журнала /
- 2020 /
Корреляция уровня ПСА-надир и биохимического рецидива после тотальной HIFU-аблации у пациентов с локализованным раком простаты
DOI: https://dx.doi.org/10.18565/urology.2020.4.79-83
Р.Н. Фомкин, Г.Е. Крупинов, А.А. Чураков, Т.В. Шатылко, О.А. Фомкина, В.А. Жмакин
1) НИИ фундаментальной и клинической уронефрологии ФГБОУ ВО «Саратовский ГМУ им. В. И. Разумовского» Минздрава России, Саратов, Россия; 2) Институт урологии и репродуктивного здоровья человека ФГАОУ ВО «Первый МГМУ им. И.М. Сеченова» Минздрава России (Сеченовский Университет), Москва, Россия
Цель: изучить выживаемость пациентов без биохимического рецидива по критериям Stuttgart и Phoenix в аспекте их корреляции с четырьмя различными значениями надира ПСА в качестве предикторов клинического рецидивирования у пациентов с локализованным раком простаты (РП), перенесших тотальную HIFU-аблацию простаты. Материалы и методы. Объект исследования – пациенты с морфологически доказанным по результатам биопсии локализованным РП, которым проведено лечение РП методом HIFU-аблации на аппарате Ablatherm Integrated Imaging® (EDAP TMS, Франция). В исследование включили 658 пациентов, у которых HIFU-аблация была использована в качестве первичного лечения локализованного РП (стадии T1–T2) без предшествовавшего применения других методов (гормональная, лучевая терапия). Для анализа отобрана сплошная выборка пациентов, разделенных на четыре группы в зависимости от уровня надира ПСА: ≤0,2 нг/мл (1-я группа), 0,21–0,5 (2-я группа), 0,51–1 (3-я группа) и >1 нг/мл (4-я группа). Оценивали чувствительность, специфичность, предиктивную ценность и 5-летнюю выживаемость без биохимического рецидива в соответствии с штутгартским определением и определением Phoenix в группах, выделенных по надиру ПСА. Результаты. Медиана (диапазон) периода наблюдения за пациентами составила 5,3 (3–7) года, средний срок до достижения надира ПСА – 14,5±2,6 нед. Надиры ПСА≤0,2, 0,21–0,5, 0,51–1,0 и >1 нг/мл были достигнуты 231 (35,1%), 132 (20,0%), 105 (15,9%) и 190 (28,8%) пациентами соответственно. Выживаемость без биохимического рецидива в соответствии с штутгартским определением в четырех группах, выделенных по надиру ПСА, составила 82, 65, 43 и 32% соответственно (p Заключение. Данное исследование подтверждает, что надир ПСА после HIFU-аблации позволяет прогнозировать выживаемость без биохимического рецидива и служит надежным маркером, который легко интегрировать в рутинную клиническую практику.
Ключевые слова: ПСА-надир, биохимический рецидив, HIFU, рак простаты
Полный текст статьи доступен в «Библиотеке Врача»
Литература
1. Popkov V.M., Fomkin R.N., Blumberg B.I. Postoperative monitoring of prostate-specific antigen (PSA) after treatment by the high-intensive focused ultrasound (HIFU). Saratov Journal of Medical Scientific Research 2012;(4):1001–1007. Russian (Попков В.М., Фомкин Р.Н., Блюмберг Б.И.Постоперационный мониторинг простатоспецифического антигена (ПСА) после лечения высокоинтенсивным сфокусированным ультразвуком (HIFU). Саратовский научно-медицинский журнал 2012; (4): 1001–1007).
2. Catton C., et al. Post-Operative radiotherapy following radical prostatectomy. Eur Urol Update. 2005;3(2):107–116.
3. Fomkin R.N., Popkov V.M., Blyumberg B.I., Bromberg B.B. Efficiency high-intensity focused ultrasound ablation in treatment of a cancer prostate of high degree oncologic risk. Herald of the Russian Academy of Military Medicine 2013; (4): 55–60. Russian (Фомкин Р.Н., Попков В.М., Блюмберг Б.И., Бромберг Б.Б. Эффективность высокоинтенсивной сфокусированной ультразвуковой абляции в лечении рака простаты высокой степени онкологического риска. Вестник Российской военно-медицинской академии 2013; (4): 55–60).
4. Uchida T., Illing R.O., Cathcart P.J., Emberton M. To what extent does the prostate-specific antigen nadir predict subsequent treatment failure after transrectal high-intensity focused ultrasound therapy for presumed localized adenocarcinoma of the prostate? BJU Int 2006; 98: 537–539.
5. Gelet A., Chapelon J.Y., Poissonnier L., et al. Local recurrence of prostate cancer after external beam radiotherapy: early experience of salvage therapy using high-intensity focused ultrasonography. Urology 2004;63:625–629.
6. Brooks J.P., Albert P.S., Wilder R.B, et al. Long-term salvage radiotherapy outcome after radical prostatectomy and relapse predictors. J Urol 2005;174:2204–2208.
7. Pasticier G., Chapet .O, Badet .L, et al. Salvage radiotherapy after high- intensity focused ultrasound for localized prostate cancer: early clinical results. Urology 2008;72:1305–1309.
8. D’Amico A.V, Moul J., Carroll P.R., et al. Cancer- specific mortality after surgery or radiation for patients with clinically localized prostate cancer managed during the prostate-specific antigen era. J Clin Oncol 2003;21:2163–2172.
9. Glybochko P.V., Fomkin R.N., Blumberg B.I. High-intensity focused ultrasound in treatment of elderly and senile patients with prostate cancer. Clinical gerontology 2011;(9):27–33. Russian (Фомкин Р.Н., Глыбочко П.В.,
Блюмберг Б.И. Лечение рака простаты у больных пожилого и старческого возраста высокоинтенсивным сфокусированным ультразвуком. Клиническая геронтология 2011; (9): 27–33).
10. Scher H.I., Eisenberger M., D’Amico A.V., et al. Eligibility and outcomes reporting guidelines for clinical trials for patients in the state of a rising prostate-specificantigen: recommendations fromthe Prostate-Specific Antigen Working Group. J Clin Oncol 2004;22:537–556.
11. Hanlon A.L., Diratzouian H., Hanks G.E. Posttreatment prostate-specific antigen nadir highly predictive of distant failure and death from prostate cancer. Int J Radiat Oncol Biol Phys 2002;53:297–303.
12. Murat F.J., Poissonnier L., Rabilloud M., et al. Mid-term results demonstrate salvage high-intensity focused ultrasound (HIFU) as an effective and acceptably morbid salvage treatment option for locally radiorecurrent prostate cancer. Eur Urol 2009;55:640–649.
13. Fomkin R.N., Voronina E.S., Popkov V.M. et al. Pathomorphosis of a prostate cancer at treatment by the high-intensity focused ultrasound (HIFU). Oncourology 2013; (1): 55–62. Russian (Фомкин Р.Н., Воронина Е.С., Попков, В.М. и др. Патоморфоз рака простаты при лечении высокоинтенсивным сфокусированным ультразвуком (HIFU). Онкоурология 2013; (1): 55–62.
14. Fomkin R.N., Blumberg BI.. Use of the HIFU robot in a prostate cancer therapy. Uralmedical Journal 2012; (3): 48–52. Russian (Фомкин Р.Н., Блюмберг Б.И. Применение робота HIFU в лечении рака простаты. Уральский медицинский журнал 2012; (3): 48–52).
15. Fomkin R.N., Voronina E.S., Popkov V.M. et al. Three-year results of treatment of the localized cancer of a prostate the high-intensity focused ultrasound. Urologiia. 2014; (1): 37–44. Russian (Фомкин Р.Н., Воронина Е.С., Попков, В.М. и др. Трехлетние результаты лечения локализованного рака простаты высокоинтенсивным сфокусированным ультразвуком. Урология 2014; (1): 37–44).
16. Fomkin R.N., Voronina E.S., Popkov V.M. et al. Predictive value of molecular and biological, morphological and clinical markers in an assessment of efficiency of treatment of the localized cancer of a prostate the high-intensity focused ultrasound. Experimental and clinical urology 2013; (4): 29–33. Russian (Фомкин Р.Н., Воронина Е.С., Попков, В.М. и соавт. Прогностическое значение молекулярно-биологических, морфологических и клинических маркеров в оценке эффективности лечения локализованного рака простаты высокоинтенсивным сфокусированным ультразвуком. Экспериментальная и клиническая урология 2013;4: 29–33).
17. Maslykova G.N., Fomkin R.N., Voronina E.S. Morphological methods of research in diagnostics of a cancer of a prostate. Basicresearches 2012; (12): 426–430. Russian (Маслякова Г.Н., Воронина Е.С., Фомкин Р.Н. Морфологические методы исследования в диагностике рака предстательной железы. Фундаментальные исследования 2012; 12 (2): 426–430).
18. Glybochko P.V., Fomkin R.N., Blumberg B.I. et al. The first experience of using high-intensity focused ultrasound ablation (HIFU) treatment of prostate cancer. Saratov Journal of Medical Scientific Research 2009; 5(4): 599–603. Russian (Глыбочко П.В., Фомкин Р.Н., Блюмберг Б.И.и соавт. Первый опыт применения высокоинтенсивной фокусированной ультразвуковой аблации (HIFU) в лечении рака простаты. Саратовский научно-медицинский журнал 2009; 5(4): 599–603).
19. Popkov V.M., Fomkin R.N., Blumberg B.I. High-intensity focused ultrasound (HIFU) – an alternative method of treatment of cancer. Saratov Journal of Medical Scientific Research 2012; (4):989-995. Russian (Попков В.М., Фомкин Р.Н., Блюмберг Б.И. Высокоинтенсивный сфокусированный ультразвук (HIFU) – альтернативный метод лечения онкоурологических заболеваний. Саратовский научно-медицинский журнал 2012; (4): 989–995).
20. Blana A., Murat F.J., Walter B., et al. First analysis of the long-term results with transrectal HIFU in patients with localised prostate cancer. Eur Urol 2008; 53:1194–1203.
21. Popkov V.M., Fomkin R.N., Blumberg B.I. Possibilities of forecasting of relapse of the cancer prostate after HIFU ablation by means of mathematical modelling. Saratov Journal of Medical Scientific Research 2013; 9 (2):314–320. Russian (Попков В.М., Фомкин Р.Н., Блюмберг Б.И. Возможности прогнозирования рецидива рака простаты после HIFU-аблации с помощью математического моделирования. Саратовский научно-медицинский журнал 2013; 9 (2): 314–320).
22. Ganzer R., Rogenhofer S., Walter B. et al. PSA nadir is a significant predictor of treatment failure after high-intensity focussed ultrasound (HIFU) treatment of localised prostate cancer. Eur Urol 2008; 53: 547–553.
23. Pasquier D., Ballereau C. Adjuvant and salvage radiotherapy after prostatectomy for prostate cancer: a literature review. Int J RadiatOncolBiol Phys 2008; 72:972–979.
24. Poissonnier L., Chapelon J.Y., Rouvie’ re O, et al. Control of prostate cancer by transrectal HIFU in 227 patients. Eur Urol 2007;51: 381–387.
25. Fomkin R.N., Popkov V.M., Shatylko T.V. Comparing the definitions of biochemical recurrence after treatment of prostate cancer of high-intensity focused ultrasound. Medical bulletin of Bashkortostan 2015; (3): 199-202. Russian (Фомкин Р.Н., Попков В.М., Шатылко Т.В. Сравнение определений биохимического рецидива после лечения рака простаты высокоинтенсивным фокусированным ультразвуком. Медицинский вестник Башкортостана 2015; (3): 199–202).
26. Vallancien G., Prapotnich D., Cathelineau X. et al. Transrectal focused ultrasound combined with transurethral resection of the prostate for the treatment of localized prostate cancer: feasibility study. J Urol 2004; 171(6 Pt 1): 2265–2267.
Об авторах / Для корреспонденции
А в т ор д л я с в я з и: Р. Н. Фомкин – к.м.н., доцент, доцент кафедры урологии, старший научный сотрудник, НИИ фундаментальной и клинической уронефрологии ФГБОУ ВО «Саратовский ГМУ им. В. И. Разумовского» Минздрава России, Саратов, Россия; е-mail: [email protected];
Похожие статьи
- Экспери-ментальное обоснование использования ND:YAG-лазерной коагуляции ткани мочевого пузыря
- Трехлетние результаты лечения локализованного рака простаты высокоинтенсивным сфокусированным ультразвуком
- Эректильная дисфункция после нервосберегающей радикальной простатэктомии
- Диагностика и лечение локального рецидива рака предстательной железы с использованием гистосканирования и высокоинтенсивного фокусированного ультразвука у пациентов после радикальной простатэктомии
- Новый метод неинвазивного механического разрушения опухолей простаты с помощью импульсного фокусированного ультразвука
Результаты и обсуждение
При патоморфологическом исследовании степень дифференциации по Глисону колебалась в пределах от 6 до 9, в том числе 6 — у 29 (65,9%), 7 — у 9 (20,5%), 8 — у 4 (9,1%) и 9 — у 2 (4,5%) больных. При анализе полученных данных отмечена четкая зависимость прогрессии РПЖ от степени дифференцировки опухоли по Глисону — 9 (56,2%) из 16 больных из исследуемой группы и лишь 6 (21,4%) из 28 из группы контроля имели Глисон ≥7 (рис. 1).
Рис. 1. Зависимость возникновения биохимического рецидива от степени Глисона.
Определено, что у больных с биохимическим рецидивом дооперационный уровень ПСА выше 15 нг/мл встречался с большей частотой, чем в группе без рецидива — 8 (50,0%) больных против 11 (39,3%) (рис. 2).
Рис. 2. Зависимость возникновения биохимического рецидива от уровня дооперационного ПСА.
Положительная экспрессия маркера ERG была обнаружена у 20 пациентов и встречалась с одинаковой частотой в обеих группах — 7 (48,8%) больных в исследуемой группе и 13 (46,4%) в группе контроля (рис. 3).
Рис. 3. Зависимость возникновения биохимического рецидива от экспрессии ERG.
Низкая экспрессия p27 характеризуется худшим прогнозом течения РПЖ. В полученных данных отмечено отсутствие экспрессии p27 у 4 (25,0%) больных с биохимическим рецидивом и у 6 (21,4%) — без рецидива. Схожие результаты получены при сравнении больных со слабо и умеренно положительной реакцией [5 (31,3%) больных в исследуемой группе против 8 (28,6%) в группе контроля]. Лишь при высокой положительной экспрессии р27+++, которая характеризируется потенциально благоприятным прогнозом, получен ожидаемый результат. Высокая экспрессия р27+++ встречалась в 3 раза реже у больных исследуемой группы, чем у больных группы контроля — 2 (12,5%) больных против 6 (21,4%) (рис. 4).
Рис. 4. Зависимость возникновения биохимического рецидива от уровня экспрессии р27.
Таким образом, в исследовании не обнаружено достоверного влияния положительной экспрессии маркера ERG и негативной или низкой экспрессии р27 на прогноз течения РПЖ. Учитывая несомненное значение вышеуказанных маркеров в канцерогенезе, необходимо дальнейшее изучение их значения в прогнозировании РПЖ. Отмечается тенденция к большей частоте определения сильно положительной реакции р27+++ у больных без рецидива заболевания, что может свидетельствовать о благоприятном прогнозе течения заболевания при высокой экспрессии данного маркера.
Высокая экспрессия маркера Ki-67 характеризуется плохим прогнозом течения РПЖ. Особенно неблагоприятным для течения злокачественных новообразований считается уровень Ki-67 выше 20% [27, 28]. У больных с биохимическим рецидивом уровень экспрессии Ki-67 колебался в пределах 2,40—27,12, в среднем 11,46±1,57, в группе без рецидива этот показатель составлял 4,17—17,83, в среднем 8,36±0,73, т. е. у пациентов с биохимическим рецидивом высокие цифры Ki-67 наблюдались чаще. Экспрессия Ki-67 выше 20% выявлена лишь в одном случае, у этого больного констатирован рецидив заболевания (табл. 2).
Таблица 2. Зависимость наличия биохимического рецидива от маркеров прогноза течения РПЖ
Рак, который явно распространился
Если рак распространился за пределы простаты, то он, скорее всего, сначала попадет в близлежащие лимфатические узлы, а затем в кости. Гораздо реже рак будет распространяться на печень или другие органы.
Когда рак предстательной железы распространился на другие части тела, гормональная терапия, вероятно, является наиболее эффективным методом лечения. Но это вряд ли излечит рак, и в какой-то момент он может перестать работать. Обычно первым лечением является LHRH. Другим вариантом может быть получение химиотерапии вместе с гормональной терапией. Также могут быть использованы другие методы лечения, направленные на лечение метастазирования костной ткани.
